Директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому объявлен выговор "за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей"

Испорченные экспонаты, исчезнувшие сокровища, призраки мертвых хранителей, уносящих с собой в могилу вверенные им реликвии… Это не фильм ужасов и не детектив, а факты из жизни Эрмитажа. Бывший зампред Счетной палаты Юрий Болдырев утверждает, что нынешний скандал его не удивил. Шесть лет назад Счетная палата проверяла Эрмитаж.

Итак, февраль-2000. Борис Ельцин уже два месяца наслаждается пенсией, Владимир Путин через 30 дней станет президентом, Михаил Пиотровский 8 лет как директорствует в лучшем музее страны. А аудитор Счетной палаты Петр Черноморд представляет коллегам результаты проверки Эрмитажа за 1998 год и 9 месяцев 1999 года. Срок небольшой. Но и его хватило, чтобы сделать поразительные выводы.

Где доллары, Сивилла?

Эрмитажу в ту пору из бюджета выпадало от силы 40% положенного. Руководство крутилось как могло. Сокровища возили за границу на выставки. 52 раза в 1998 году и так же часто — в 1999-м. Но вот странная история: собирались выставлять, скажем, картины за границей три недели, а оставались они там на год. По закону так делать нельзя. Но очень хотелось. И путешествия экспонатов разрешали продлевать самые высокие “культурные” чины — в том числе г-н Вилков, нынешний замглавы Росохранкультуры, который теперь с пафосом вскрывает музейные язвы.

Вот, например, везут картины из Эрмитажа в Бруклин. На экспозицию “Двести лет живописи при шахских дворах”. Отправили в октябре, должны вернуть в феврале. Однако чудесным образом они едут из Бруклина в Лос-Анджелес, потом — в Лондон. Проходит больше года… Но, вероятно, Эрмитаж на этом хорошо заработал? Полился золотой дождь в оскудевшую казну? “Смета доходов и расходов по выставке не составлялась, финансовые отчеты отсутствуют, в бухгалтерской отчетности поступление валютных средств не отражено”, — пишет аудитор.

Та же история с экспозициями “Доссо Досси” в Италии, куда отправили картину “Сивилла” (страховая стоимость — миллион долларов), “Диего Ривера и Фрида Кало” в Швейцарии и Франции, “Питер де Хоох 1629—1684” в Великобритании и США, “Анжелика Кауфман” в Германии и Швейцарии, “Николай и Александра” в Штатах… Очень многое возили из Эрмитажа как бы бесплатно. Утверждалось, что это была культурная рокировка. Мы — им, они — нам. Но что могли привезти в Зимний дворец, скажем, из американских городов Вилмигтона и Мобиле (кто знает эти мегаполисы, поднимите руки), куда музей отправил реликвии, связанные с царской семьей?

Аудитор подсчитал, что, если бы выставки были официально оплачены заграничными партнерами, за два года можно было бы получить не меньше 2,4 млн. долларов.

Каляки на Матиссе

Что будет, если экспонат за границей повредят или, не дай бог, потеряют? На этот случай есть страховка. Но ее может и не быть. Утонченные французы наслаждались выставкой “Екатерина — читательница Руссо”, где висели три картины из Эрмитажа страховой стоимостью в четверть миллиона долларов. Однако страховка истекла, а полотна вернули только через месяц с лишним. Все это время шедевры были беззащитны. Точно так же 17 дней были лишены страховки две картины, предоставленные в Бельгию на вернисаж “Европейский двор в Брюсселе. Альберт и Изабелла” — а ведь эксперты оценили их в 4 миллиона “зеленых”…

Петр Черноморд выяснил, что “путешествующие” экспонаты порой подвергались порче. Но виноватых почему-то не находили. И не наказывали. Во время экспозиции “Анри Матисс и Восток” в Италии было повреждено полотно “Стоящая Зора” (стоит оно минимум 12 миллионов). Школьник нарисовал на нем ручкой черту. Хотя эксперты оценили ущерб в 304 000 долларов, руководство музея не потребовало от итальянцев возместить эту сумму. Таких случаев аудитор приводит несколько. Вывод один: меры к возмещению ущерба не приняты.

Меркурий улетел

В Зимнем обнаружились призраки. Но не членов царской семьи, а хранителей фондов, которые следили за сокровищами.

Цитирую: “Проверкой учетных документов музейных предметов, ведущихся с 1950 года по лицевым счетам хранителей, установлено, что по 7 отделам Эрмитажа 221 351 единица хранения (7,7% от общего числа предметов) числится за 78 хранителями, уволившимися из музея (большинство — ушедшие из жизни)“. Ценности оказались “повисшими в воздухе” — их никому так и не передали на хранение. За них отвечали лишь привидения.

Аудитор выбрал наугад по “призрачным” спискам 50 предметов и начал их искать в фондах. Нашел только три! В отделе Востока не обнаружили двух десятков экспонатов, в отделе Античного мира — трех реликвий. Незнамо где пребывали бронзовая скульптура “Меркурий” и мраморный бюст Венеры, гравюры “Мадонна с младенцем” и “Мадонна в кресле”, акварельные рисунки XIX века с изображением французских и русских гвардейцев…

В отчете есть еще много пунктов — про какие-то химреактивы и рулоны свинца, аренду и строительство, уборку мусора мифическими фирмами. Но это уже не про искусство.

Куда интересней вспомнить, что шесть лет назад Михаил Пиотровский отвечал Счетной палате. Он дал пресс-конференцию и несколько интервью. “Передергивания фактов” и “грубый шантаж”, по его словам, были чисто политическими. “Очень удобно привязать громкий скандал с громкими именами к географии — питерскому происхождению Путина, — возмущался директор Эрмитажа. — Никаких пропаж из хранилищ обнаружено не было… Все вещи на месте”.

“Тогда дело практически замяли. За Пиотровского вступились могущественные силы, — заявил Юрий Болдырев “МК”. — Могу вас заверить, что речь идет о высокопоставленных персонах. Нити ведут очень высоко — в правительство и даже выше…”

Счетная палата направила свои материалы в Генпрокуратуру, МВД, парламент и правительство. Результат был нулевой. Вернее, просто отличный — для воров, которые продолжали грести из хранилищ то, что плохо лежит.

Между тем

в Ленинградской области вчера задержали еще одного подозреваемого в краже из Эрмитажа. Это близкий знакомый и сослуживец вдовца хранительницы фондов Завадской, 38-летний сотрудник Университета физической культуры имени Лесгафта по фамилии Соболев. “Задержанный придумал схему кражи и подстрекал к ней Завадского”, — сообщают источники в Санкт-Петербурге.

По словам Завадского, Соболев стал уговаривать его с женой совершить воровство еще в конце 80-х. В 1987 году Лариса Завадская дала согласие. Но в 1998-м супруги поссорились с Соболевым. Теперь осталось найти объяснение тому, почему кражи длились до 2004 года.

Екатерина Деева

Оригинал материала

«Московский комсомолец» от 12.08.06